Методологические основы исследования игры в философии

Содержание

Введение :. ......3

1. Сущность, природа и функции игры

как философско-культурологического  феномена 6

2. Теоретические проблемы языковой игры в современной

лингвистике 15

Заключение 27

Список литературы , 30

 

Введение

Интерес к  игре как философско-культурологическому феномену

наблюдался по существу на всех исторических отрезках развития человеческого общества. В европейской науке и культуре этот интерес стал проявляться со времен античности.

     Комплексный, междисциплинарный научный подход исследователей к игре обозначился лишь в XX веке, когда игрология стала отраслью культурологического знания, и самих определений понятия «игра» в современной научной литературе накопилось достаточно много. Из зарубежных исследователей, стремившихся дать определение понятию «игра», можно назвать голландского зоопсихолога ФЛ. Бентендейка, американского психотерапевта и психоаналитика Э. Берна, австрийского философа Л. Витгенштейна, швейцарского ученого К. Грооса, французского эстетика М. Дюфрена, англо-американского психолога У. Мак Даугодла, немецкого кибернетика Г. Клауса, немецкого философа и психолога М. Лацаруса, американского психиатра и социального психолога Я. Морено, американских социологов М. и Э. Неймейер, американского исследователя Д. Патрика, швейцарского психолога Жана Пиаже, английского философа и социолога Г. Спенсера, австрийского психолога, психиатра и невропатолога Зигмунда Фрейда, немецкого феноменолога Е. Финка, голландского историка культуры И. Хейзинги и др. Из отечественных исследователей феномена игры можно выделить работы Т.Д. Апинян, М.М. Бахтина, Т.С. Бибарцевой, М.А. Бон-даренко, В.И. Всеволодекого-Гернгросс, Л.С. Выготского, М.С. Кагана, Н.Т. Казакову, И.В. Куликову, А.Н. Леонтьева, А.Ф. Лосева, Ю.М. Лотмана, Л.Т. Ретюнских, В.М. Розина, С.Л. Рубинштейна, Н.А. Хренова, Г.П. Щедровицкого, Д.Б. Эльконина [31].

     Сам факт столь позднего научного интереса к методологии и теории игры и игровой деятельности в значительной мере обусловлен исключительной сложностью самого феномена игры. Кроме того, на

 

     

определенных  этапах общественного развития отношение  к игре и игровой деятельности носило откровенно негативный характер. Теоретическая мысль нередко обходила стороной эту «бесполезную», «непродуктивную» и        * «расточительную» деятельность. Например, марксистское традиционное понимание человека всегда исходило из примата трудовой, производственной основы его жизни. Оппозиция «игра - труд» стала общим местом, а труд в качестве родового признака человека «уничтожил» значимость и ценность игрового фактора. Человек же - существо не только производящее (Homo faber), но и созидающее, играющее (Homo ludens), поэтому игра наравне с трудом должна выступать сущностным признаком Homo sapiens.

     У различных народов мира сложились  свои представления об игре, свои подходы к ее определению, в которых нашли свое отражение специфические оттенки мировосприятия. У древних греков, например, слово «игра» означало собой действия, свойственные детям, соответствующее тому, что у нас теперь называется «предаваться ребячеству». У римлян слово «ludo» означало радость, веселье. У немцев древнегерманское слово «spilan» означало легкое плавное движение наподобие качания маятника, доставляющее при этом большое удовольствие. У евреев слово «игра» соответствовало понятию о шутке и смехе. Впоследствии на многих европейских языках словом «игра» стали обозначать обширный круг человеческих действий, доставляющих людям веселье, радость и удовольствие.

     Следует отметить, что на процесс образования  смыслов понятия «игра» определенное влияние оказывают различные языковые, семантические факторы. Семантический строй любого языка предполагает изначальную двуплановость своего существования, или оперирование «явными» и «неявными» смыслами. Эта двуплановость в известной мере определяет и двойственность бытия «игры» в языке. С одной стороны - это функционирование смыслов данного понятия, а с другой - обыгрывание

 

     

самого языка. Иначе говоря, двуплановость языка  позволяет говорить о двух аспектах бытия игры в языке: 1) функционирование понятия «игра» как знака, значения и смысла в рамках естественного языка и формирующихся на его основе языков научных, философских и культурологических теорий; 2) наличие игровых элементов в формировании языка, создающих возможность интерпретации самого языка как игры [31]. Выделенные уровни бытия игры определили структуру данной работы: в первой части будет рассмотрена сущность игры как философско-культурологического феномена, во второй -теоретические проблемы языковой игры в современной лингвистике.

 

I. Сущность, природа и функции игры как философско-культурологнческого феномена

     Игровое начало генетически присуще нашей  жизни. Функции, формы и проявления его разнообразны и изменчивы. Оно отличается высокой вариативностью, что и побуждает теоретиков выявлять самобытность его в каждой из сфер [7].

     Представления об игре имеют древние истоки, восходя  к античности. Еще в VI веке до н. э. Гераклит из Эфеса, создавая элементарную теорию познания, замечал; «Вечность - ребенок, забавляющийся игрой в шахматы. Ребенку принадлежит господство». Примечательна и перспективна в этом высказывании модификация жизни как игры и детской игры как модели вселенной. Интеллектуальная направленность концепции Гераклита обозначена шахматным уподоблением, что в дальнейшем претворится в общезначимую метафору или символ, особенно востребованный философией игры в экзистенциалистских теориях.

     Особая  роль отведена феномену игры у Платона. В его философии человек - это «какая-то придуманная игрушка бога», т.е. люди - это куклы, которыми манипулируют. Но наилучший способ для человека провести свою жизнь Платон выражает афоризмом: «Надо жить играя». В учении философа -эстетический аспект игры не выделен, он растворен в его всеобщей, строгой ригористической концепции.

     На  сегодняшний день усложнившаяся действительность и. социальная организация бытия человека, развитие адекватной им философско-эстетической области знания, а также естественных и исторических iuivk обостряют интерес мыслителей и художников слова к игре. В исследовании сущности, природы и функций игры s современной европейской философской мысли можно выделить следующие основные подходы [30]:

      1. В рамках первого подхода предметом  исследования выступает собственно  игра, ее природа и содержание, формы и функции. К данному

 

      

направлению принадлежит  теория игры И. Хейзинги, который внес наибольший вклад в осмысление феномена игры в XX веке. В его работе «Homo ludens» («Человек играющий») природа игры как вида сакральной, человеческой деятельности соотносится с мифом, культом, что позволяет сломать границы ее «физического существования». При этом заостряется два аспекта ее существования: внешний (игра как «видимость») и внутренний, выраженный в игровых атрибутах (красоте, гармонии, ритме).

      И. Хейзинга, пожалуй, первый из исследователей феномена игры осуществил плодотворную попытку соотнести ее с культурой, раскрыв ее культуросозидаюший потенциал..Он находит игру в культуре как заданную величину, существовавшую прежде самой культуры, сопровождающую и призывающую ее с самого начала вплоть до той фазы культуры, в которой живет сам. Он всюду замечает присутствие игры как определенного качества деятельности, отличного от «обыденной» жизни».

     Анализируя  игру как культуросозидающий феномен  во времени и в пространстве. И. Хейзинга дает ей несколько определений. Одно из них звучит следующим образом: «... игра есть добровольное действие либо занятие, совершаемое внутри установленных границ места и времени по добровольно принятым, но абсолютно обязательным правилам с целью, заключенной в нем самом, сопровождаемое чувством напряжения и радости, а также сознанием «иного бытия», нежели «обыденная» жизнь». В этом определении объединены все основные признаки игры. Культура возникает в форме игры, первоначально она разыгрывается и тем самым закрепляется в жизни общества- передается от поколения к поколению. Так было во всех архаических, традиционных обществах. Но по мере развития культуры, игровой элемент может вытесняться на задний план, растворяться б сакральной сфере, кристаллизоваться в науке, политике, поэзии, праве. Возможно и изменение места игры в культуре: она может вновь проявиться в полную силу, вовлекая в свой круг и опьяняющий вихрь огромные массы.

 

     

«Священный  ритуал и праздничное состязание - вот два постоянно и повсюду возобновляющиеся формы, внутри которых культура вырастает как

игра и в  игре». Таким образом, игра как предмет  философе ко-культурологического познания соотносится также с другими более общими модальностями человеческой деятельности (философией, политикой, правом, поэзией, войной), которые обобщают представление об игре как явлении культуры, представляют ее содержательной функцией со многими гранями смысла.

     Жизнестойкость  и культуросозидательньш потенциал  игры, по мнению И. Хейзетнги, в значительной мере объясняются ее динамикой, которая  обусловлена не борьбой инстинктов, а столкновением и взаимодействием культурных символов. Игра подчиняет cq5c всякий инстинкт. В ней очень важен элемент неопределенности, который возбуждает, активизирует ум, настраивает на поиск оптимальных решений. И. Хейзинга особенно высоко ставит значение поэтических и философских турниров, которые он рассматривает как игры интеллектуальные.

     Понять  сущность и природу игры, по мнению И. Хейзинга, невозможно без ее атонального (состязательного) принципа. Суть этого принципа заключается в честной борьбе и открытости состязания. В древности этот принцип оыл основой священных игр и военных турниров, философских диспутов и поэтических конкурсов.

     Проведенные в ЗО-е гг. XX века исследования И. Хейзинги позволили выдвинуть, на первый план аксиологический аспект игры. Это дало возможность не только обосновать актуальность философского познания игры как представляющей ценность для человеческого бытия, но расширить иполо^ р^вергывамия игры, иключий в сферу реального не только материальное воплощение игры в различных видах человеческой деятельности, но и духовность человека, сферу «честной и чистой игры».

 

     

     2. Второй подход заключается в  том, что предметом анализа являются отдельные функции игры, имеющие значение для общественной или индивидуальной жизнедеятельности человека. К данному направлению   ' можно отнести теории игры Платона, Г. Спенсера, Г.В. Плеханова, М.М Бахтина, Ю.М. Лотмана и др. В них игра исследуется в рамках общих философских, социально-философских, психологических, исторических проблем. Исследованию подвергается компенсаторная, регулирующая, развивающая, социализирующая функции игры, проявляющиеся на определенных ступенях развития (эволюции) природы и общества. В качестве основы для определения понятия игры выделяются такие ее черты как «внеутилитарность», «видимость», «двугшановость», «реальность» или «ирреальность», «рациональность» или «иррациональность». Исследуется «поле» игры, ее пространственно-временные характеристики, которые конкретизируют место игры в различных сферах бытия: от материальной (деловой игры) до духовной (игра духовных сил человека).

     Например, Г. Спенсер в работе «Основания социологии»  внес в понимание игры -эволюционный подход. Он развивает взгляд на игру как на деятельность, имеющую «гигиеническое» назначение. По мнению Г. Спенсера, высшие представители животного мира и человек, ввиду лучшей -приспособленности к окружающему миру, имеют определенный избыток энергии, не затрачиваемый на физическое существование. Если стремление к рлзрядке энергии не встречает внешнего повода для настоящей деятельности, то возникает подражание этой деятельности, из которого, по мнению Г. Спенсера, происходит игра во всех ее формах. Игра обычно воспроизводит те действия, которые особенно важны для сохранения жизни индивидов. По мнениюученого, игра является своеобразным родом тренировки, «приносящей удовольствие», и. поэтому, согласно всеобщему психологическому закону об удовольствиях, полезна для организма. В игре, считает Г. Спенсер, ппоявляются главные инстинкты: удовольствие от победы, которая

 

     

равносильна успеху в "борьбе за существование. Иначе  говоря, в реализации инстинктов Г. Спенсер видит природу игры как игры-состязания, игры-соревнования.

     Физиологический подход к игре Г. Спенсер распространяет и на сферу искусства. Он считает игру своеобразной тренировкой «низших» способностей, эстетическую деятельность - «высших» способностей (слуха, зрения и т. п.), гимнастикой нервной системы, гигиеной ума. Все вышеприведенные мысли Г. Спенсера в целом не носили характера систематического изложения теории игры. Они лишь заложили определенную традицию рассмотрения игры в контексте возникновения эстетической деятельности.

     3. Основу третьего подхода составляют  концепции, в которых игра выступает явлением бытийного плана, причастного к поискам смысла жизни и сути бытия. К данному направлению принадлежат концепции X. Ортеги-и-Гассета, А. Шопенгауэра, а. Бергсона и др. В них игра рассматривается с онтологической, гносеологической, экзистенциальной, антропологической позиции, соотносится с такими понятиями как «жизнь» и «человек», что делает ее во многом категорией философско-универсалъного масштаба. Игра также выступает в качестве основы построения «иной», «игровой» реальности, в которой наступает царство «рафинированной свободы». В философии X. Ортеги-и-Гассета, например способность жить свободно, воображаемой жизнью, в «бесконечном поле» игры, является краеугольным, камнем его философии. Характерные черты игры в данных концепциях раскрываются посредством обращения к эстетическим основам человеческого бытия, осознанию их «трагичности» (А. Шопенгауэр) или «комичности» (А. Бергсон). Если А. Шопенгауэр воспринимает «комичное» как слабость, невозможность достойно принять «все ужасы трагедии», а А, Вергсон - как способ постижения мира, то в философии X. Ортеги-и-Гассета