Автор: Пользователь скрыл имя, 29 Ноября 2012 в 22:21, контрольная работа
Цель исследования:
Изучить философские взгляды Николая Александровича Бердяева.
Задачи работы:
Рассмотреть «Философию свободы» как новаторское и провидческое произведение.
Провести анализ проблемы гносеологизма и субъективизма в работе «Философии свободы».
Раскрыть сущность проблемы оправдания человека в работе «Смысл творчества. Опыт оправдания человека».
Дать характеристику в работах Н. Бердяева философии начала XX в.
Выделить проблему этики творчества и экзистенциальной диалектики в последних работах Н. А. Бердяева.
Это главный момент: Бердяев задумал свою книгу как антроподицею, т. е. как оправдание человека. На протяжении всей своей жизни он видел свою задачу именно в том, чтобы повернуть философию к проблеме человека, чтобы сделать ее в полном смысле открытой, глубокой философской антропологией, философией человека.
«Смысл творчества» - одна из первых книг XX в., где четко и сильно заявлено об отходе от абстрактного гносеологизма, абстрактного онтологизма к персоналистской философии человека, центрированной вокруг жизни, смерти, любви человеческого существа.
О философии начала XX в. Бердяев говорит, что она бессознательно уже исповедует антропологизм. Но антропологизм этот — стыдливый, прячущийся: ведь одновременно предпринимается попытка лишить философию всяческих следов антропологизма, антропоцентризма. И Бердяев не стесняется довольно резких терминов, называя такую философию «человекоубийственной».
Несмотря на весь антропологический активизм Бердяев вынужден, вместе с другими философами, признать, что человек - точка пересечения двух миров: он принадлежит миру природы, миру пассивного, конечного, умирающего, с одной стороны, а с другой, — миру вечности. «Двойственность человеческой природы, — пишет Бердяев, — так разительна, что с силой учат о человеке натуралисты и позитивисты, и с не меньшей силой учат о нем супранатурадисты и мистики... Человек по существу своему есть уже разрыв в природном мире, он не вмещается в нем».16
Для Н. Бердяева подлинный и конечный смысл всех этих философских рассуждений состоит в том, чтобы подвести к проблеме проблем книги «Смысл творчества», а именно к вопросу о том, как проблемы творчества человека, проблема антропоцентризма философии согласуется с евангельской истиной, с тем вообще-то явным обстоятельством, что в Евангелии, как он сам признает, нет ни одного слова о творчестве.
Никакими софизмами из Евангелия не могут быть выведены творческие призывы и императивы. Трудность, над которой Бердяев здесь бьется, вполне понятна: в строгом соответствии с истиной евангельского вероучения, с теологией христианства человек не может быть поставлен в центр мироздания. И придать центральный и творческий характер человеческому началу значило нарушить ту неоспоримую прерогативу творчества, которую Евангелие и все классические книги христианства отводили Богу. Как же поступает Бердяев перед лицом этого несомненного факта, который он не только не думает отрицать, но снова и снова подчеркивает? Он заявляет, что умолчание о творческом характере человека в Евангелии вовсе не случайно, оно — провиденциально.
И если в ранних работах Бердяев как бы намеренно обострил противоречия и противостояния между своим философским учением и многими доктринами традиционной и современной ему философии, если он дерзко посягнул на пересмотр ряда принципиальных оснований дорогой его сердцу религиозной философии, - то в более поздних произведениях этому оригинальному мыслителю пришлось многое в своих взглядах уточнять, разъяснять и переосмысливать.
Н. Бердяев с большим интересом наблюдал за оформлением экзистенциализма и персонализма на Западе. Отстаивая в книге «О назначении человека» свою давнюю идею, согласно которой "математическая физика, самая совершенная из наук, дальше всего отстоит от тайн бытия, ибо тайны эти раскрываются только в человеке и через человека", — Бердяев делает примечание: «Так, Гайдеггер в "Sein und Zeit", самой замечательной философской книге последнего времени, всю свою онтологию строит на познании человеческого существования. Бытие, как забота (Sorge) открывается лишь в человеке».17
Из всего предшествующего рассмотрения ясно, какой большой вклад в обоснование идеи человеческого существования как бытия и открытости бытия как такового именно через человеческое бытие внес Н. Бердяев уже в своих ранних работах. Поэтому он имел все основания увидеть в экзистенциализме если не прямое развитие, то известное подкрепление идей своей экзистенциальной, персоналистской философской антропологии.
Экзистенциализм, как и другие новейшие тогда течения западной философии, Н. Бердяев использует также и для того, чтобы вновь и вновь утвердить важнейшую для него идею о необходимости постоянно реформировать христианскую мысль. «История европейской души была очень динамична, и в ней происходили большие изменения. Совсем не та уже душа стоит ныне перед христианством, какая стояла перед христианством средних веков или первохристианством, совсем иная чувствительность в ней раскрылась... Нельзя не считаться с опытом, который раскрывается в наиболее показательных умственных течениях нашей эпохи. На новую проблематику, на новое беспокойство не могут дать ответа старые христианские катехизисы».18
Борьба с философией объективации в поздних работах Н. Бердяева приобретает поистине программное значение. Мыслитель исследует (например, в работе «Опыт эсхатологической метафизики», 1947) глубинные истоки "раздвоения" духа и находит их в его способности и обращаться на самое себя (интериоризация), и порождать внешние объективации (экстериоризация). Результат ин-териоризации — рождение духовного царства подлинной свободы; результат экстериоризации - порождение неподлинного «падшего» мира объективации, мира необходимостей.
«Характеризуя мир объективации, Бердяев устанавливает такие его признаки: "1) отчужденность объекта от субъекта; 2) поглощенность неповторимо-индивидуального, личного общим безлично-универсальным; 3) господство необходимости, детерминации извне, подавление и закрытие свободы; 4) приспособление к массивности мира и истории, к среднему человеку, социализация человека и его мнений, уничтожающая его оригинальность... Высшим проявлением антиперсоналистского духа общества является государство, занявшее место субъекта социальной жизни».19
Поздние работы Бердяева замечательны не только яркой и бескомпромиссной критикой традиционной и новейшей тогда философии, обвиненной в грехе объективизма и объективации, а также критикой всех социальных, нравственных, духовных устоев, помогающих утвердить «неправедное», «неподлинное», «греховное» господство над личностью изобретенных людьми порабощающих «объективации». Н. Бердяев продолжает дальнейшую разработку позитивной, религиозной, персоналистской по своему характеру концепции свободы и творчества. В частности, он уделяет особое внимание разработке этики творчества, основанной на защите, переосмыслении и обновлении принципа свободной личности, творческой индивидуальности.
Николай Александрович Бердяев, один из самых блестящих философов России XX в.
В 1905 — 1906 гг. Н. А. Бердяев много занимался философией и журналистской деятельностью. Н. А. Бердяев стал одним из создателей религиозно-философского общества «Памяти Владимира Соловьева». В этой среде формировались его философские идеи, которые нашли выражение в книге «Философия свободы» (1911).
Книга "Смысл творчества" подытоживала глубокое переосмысление ее автором философского наследия. Н. А. Бердяев основательно изучил немецкую классическую философию, достаточно хорошо разбирал в философии Канта и Гегеля. Его увлекали идеи немецких мистики Мейстера Экхарта, Якоба Бёме. Оказали на него влияние и новейшие в то время философские учения, прежде всего Ф. Ницше.
В творчестве Бердяева большую роль сыграло обращение к началам российского философствования. Все лучшее в российской философии им глубоко осмысливалось. В то время в философии России весьма популярной стала идея космической, ее вселенской философии, которая объединяла бы Бога, человека природу — словом, все, что существует в универсуме. Подхватывая эту идею, Бердяев настаивал на том, что человек должен находиться самом центре бытия, что человеческое, личностное дает начало и источник космическому.
Вместе с тем Н. А. много занимался и западной философией, изучал ее ведущие направления. Бердяев был критическим исследователем. Все господствовавшие тогда философские течения, так или иначе подвергались его придирчивому анализу.
1 История философии: Запад – Россия – Восток. / Под ред. Н. В. Мотрошиловой, А. М. Руткевича. – М.: Греко-латинский кабинет Ю А. Шичалина, 1999. – С.331.
2 Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. – М.: Наука, 1989. – С.18.
3 Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. – М.: Наука, 1989. – С.37.
4 История философии: Запад – Россия – Восток. / Под ред. Н. В. Мотрошиловой, А. М. Руткевича. – М.: Греко-латинский кабинет Ю А. Шичалина, 1999. – С.336.
5 Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. – М.: Наука, 1989. – С.37.
6 Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. – М.: Наука, 1989. – С.69.
7 Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. – М.: Наука, 1989. – С.70.
8 Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. – М.: Наука, 1989. – С.71.
9 Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. – М.: Наука, 1989. – С.123.
10 Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. – М.: Наука, 1989. – С.254.
11 Зеньковский В. В. История русской философии. – Харьков: Фолио, 2001. – С.735.
12 Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. – М.: Наука, 1989. – С.267.
13 Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. – М.: Наука, 1989. – С.275.
14 Зеньковский В. В. История русской философии. – Харьков: Фолио, 2001. – С.738.
15 Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. – М.: Наука, 1989. – С.283.
16 Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. – М.: Наука, 1989. – С. 322.
17 Бердяев Н. А. О назначении человека. – М.: Наука, 1993. – С.23.
18 Бердяев Н. А. О назначении человека. – М.: Наука, 1993. – С.284.
19 Бердяев Н. А. О назначении человека. – М.: Наука, 1993. – С. 43-44.
Информация о работе История русской философии. Философские взгляды Бердяева