Дети и война

Министерство образования и науки Российской Федерации

ФБГОУ ВПО «Челябинский государственный педагогический университет»

Факультет подготовки учителей начальных классов

Кафедра русского языка и литературы

 

 

 

 

Контрольная работа

по детской литературе

 

«Дети и война»

 

 

 

 

 

 

 

 

Челябинск, 2013

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Содержание:

1. Введение……………………………………………………………...2 стр.
2. Подходы к изображению темы войны и революции………………3 стр.
3. Тема Великой Отечественной войны в детской литературе………6 стр.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Введение

Разве для смерти рождаются дети, Родина!

Разве хотела ты нашей смерти, Родина!

Пламя ударило в небо –

Ты помнишь, Родина!

Тихо сказала: «Вставайте на помощь…» - Родина.

Мы от свинцовых розг

Падали в снег с разбега,

Но  - подымались в рост

Звонкие, как победа!

Как продолжение дня,

Шли тяжело и мощно…

Роберт Рождественский

Слова «война» и «дети» не совместимы. Они не укладываются на одну линию, они противоречат друг другу. Но реальность порой бывает куда более жестокой. Тема «Война и дети» прослеживается в произведениях многих писателей.

На войне человек сопротивляется не только внешнему злу, он ведет постоянный спор с собой: а каков я? Почему я должен сделать это? Почему именно я? Он не ищет веские, неопровержимые доводы, чтобы убить другого, он пытается остаться  человеком в нечеловеческих ситуациях. Даже если никто не поймет и не оценит.  Он упрям до абсурда и беспощаден к себе. Он не меньше нас любит жизнь, но дотягивается до того высокого, что нельзя потрогать руками.  На войне он - как на территории совести. Вот это и есть тот герой своего и нашего времени с прочувствованной и осознанной позицией, который победил в той войне и который есть в литературе о войне. И если он есть - то есть ли лучший способ воспитания патриотизма, как не разговор об этом герое? Это взрослый человек. Но на войне порой и ребенок сталкивается с такими же вопросами и решает такие же проблемы, совсем не детские.

 

 

 

 

2. Подходы к изображению темы войны и революции.

Исследователи выделяют два подхода детских писателей к отображению темы войны и революции: героико-романтический и реалистический. И. П. Лупанова в своей книге «Полвека» отмечает: «Реалистическая линия в показе участия детей в событиях революции и гражданской войны родилась и развивалась в литературе 20-х гг. параллельно линии романтической». Но военная тема как таковая появляется в детской прозе несколько раньше. В начале века популярным детским чтением были военные повести Л. Чарской и К. Лукашевич, публиковавшиеся в журналах для детей. Как правило, они рассказывали о необычайных приключениях «юных солдат». И герои, и обстоятельства изображались в романтическом ключе: война воспринималась, прежде всего, как возможность для совершения подвига, герои же оказывались, наделены невероятными качествами и выходили победителями из самых безвыходных положений. Трагические по своей сути события нарисованы едва ли не радужными красками, всё происходящее рассматривается как увлекательное приключение с неизменно счастливым концом. Так же далеки от реальности и образы юных героев: это герои идеальные и почти всемогущие, этим детям под силу даже то, на что на самом деле не всегда отважится даже взрослый. Они отчаянно храбры и безрассудны, они без долгих размышлений бросаются навстречу опасности и, конечно же, побеждают самых могущественных врагов. Подобные сюжеты и образы, прежде всего, были рассчитаны на то, чтобы увлечь юного читателя, удовлетворить его тягу ко всему необычному, героическому. Впрочем, образы отважных героев несли и определённую педагогическую нагрузку: юные смельчаки пускались в опасные в авантюры не ради развлечения, они служили царю и отечеству. Таким образом, военная проза воспитывала патриотические чувства подрастающего поколения.

Другие авторы осознают необходимость реалистического изображения военных событий и участия в них детей. В 1923 г. выходит в свет повесть П. Бляхина «Красные дьяволята», в предисловии к которой писатель-большевик обещает не приукрашивать суровую военную реальность, а показывать «живую жизнь и голую правду». Главные герои повести — дети: Следопыт, Овод, китайчонок Ю-Ю. Герои носят прозвища, которые они выбрали себе в соответствии с любимыми их героями: Следопыт — герой романа Ф. Купера «Последний из Могикан»; Овод — герой одноименного романа Э. Л. Войнич; имя китайца автором не мотивировано.

В повести прослеживается цветовая система, по которой рас пределяются враги и защитники Родины: сами герои именуются автором-рассказчиком как «красные маски», «красные дьяволята», один из героев называется устами батьки Махно «красный пес». Враги названы весьма специфически: «белые» названы «бледно- лицые шакалы», батька Махно назван «голубая лисица», генерал Врангель — «черный шакал». Помимо указанных определений врагов, встречаются и такие характеристики, заключающие в себе отрицательное отношение к ним: «кулачье», «бандитская морда» (о Махно), «махновская шайка», «бандюга» и т. д. Интересна ха- рактеристика своих вождей, которым ребята преданы: В. И. Ленин именуется ими «Великий вождь краснокожих», красногвардейцы как «краснокожие воины», командарм Первой Конной Армии Буденный как «Красный Олень». Помимо конкретных указаний на расстановку сил в произведений («белые» — «красные» — банда Махно), в речи детей содержатся слова, связанные с военным временем: добровольцы, шашка, маузер, первая цепь, вторая цепь, карабин, граната, тыл, засада, командир красных партизан, разведчик, продовольственная база Красной Армии, есаул, лагерь и т. д. Автор вкладывает в детские уста идеологическую лексику, связанную с прославлением нового Советского государства: власть Советов, знамя Советов, товарищ, товарищ командующий, заря свободы и братства, Советская республика. В этих сюжетах и образах преломился и опыт самого автора. Книги о приключениях индейцев были необычайно популярны в дореволюционные годы.

Специфика детского восприятия заключается в том, что дети воспринимают Гражданскую войну как своего рода приключение, растянувшееся на большой промежуток времени, развернувшееся на больших пространствах, и это приключение должно перевернуть всю их жизнь, тем более, что ого переворачивает все устои старого государства. Дети воспринимают происходящее на основе своих переживаний, интересов, связанных с познанием окружающего мира. И для того, чтобы они смогли сами через все это пройти, они создают для себя романтический мир, который знаком им из произведений Ф. Купера, Э. Л. Войнич и др. И поэтому они с готовностью согласны принять на себя те обязательства, которые бывают неподвластны даже взрослому в такое страшное время, и они, что характерно, эти обязательства выполняют, потому что от своих социальных ролей, которые они создали себе в своем, детском, мире они не откажутся, ибо это противоречит их детскому сознанию, которое пытается найти себе место в этом многогранном мире. Используя специфику детского восприятия, автор создает образец поведения для своих маленьких читателей, воспитывая в них патриотизм и готовность сражаться до конца за Советскую республику. Однако без необычайных приключений не обошлось и здесь: подвиги «красных дьяволят» не менее фантастичны, чем деяния их литературных предшественников. Несмотря на то, что автор стремится к реалистическому изображению детских характеров и приводит вполне правдоподобные мотивы их поступков, сами поступки далеко выходят за рамки детских возможностей: юным героям повести удаётся одержать победу над серьёзным противником - батькой Махно, от них зависят судьбы революции. Таким образом, в детской военной повести начала века присутствуют и романтический, и реалистический элементы, но и степень их присутствия, и их назначение оказываются различными.  
            Наиболее совершенными с точки зрения сочетания романтического и реалистического начал исследователи считают повести А. Гайдара «Р.В.С.» и «Школа». В повести «Р.В.С.», с одной стороны, присутствуют все атрибуты приключенческого произведения: острый сюжет с неожиданными поворотами событий, мотивы тайны и погони, овеянные романтикой образы главных героев. В то же время здесь ничего не происходит «случайно» и «вдруг»: все события становятся следствием поступков юных героев, которые несут ответственность за происходящее. Изображая детей, ставших участниками революционных событий, Гайдар показывает реальность с их точки зрения. Они ведут себя не как идеальные герои, а как обычные дети, они не только совершают подвиги, они боятся, хвастаются, романтизируют действительность. Характеры не заданы изначально, а формируются на глазах у читателя, по мере того, как мальчишки проходят школу жизни, и подвиг становится не следствием удачного стечения обстоятельств или чудесных возможностей ребят, а результатом осознания собственной ответственности, результатом внутреннего взросления маленьких героев. В повести «Школа» звучат те же идеи, но в ней показан ещё более сложный путь героя, на протяжении которого он совершает множество тяжёлых ошибок. Гайдар всё дальше уходит от романтического изображения военной реальности, создавая драматические ситуации, гораздо более правдоподобные, чем счастливые финалы военных повестей его предшественников. Таким образом, на рубеже веков детская военная проза проходит сложный путь от героико-приключенческих к подлинно реалистическим произведениям.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3.Тема Великой  Отечественной войны в детской  литературе.

С наступлением Великой Отечественной войны 1941-45 гг с особой остротой встала перед Детской литературой задача усиления её гражданственности. В центре внимания детских писателей были две основные темы: героизм современных воинов на фронте и трудовой героизм народа (в том числе и подростков) в тылу. 
           С первых недель Великой Отечественной войны на страницах газет и журналов появились полные возвышенно патриотического чувства, горячей любви к Отечеству стихи А.Твардовского, К.Симонова, А.Суркова, В.Гусева, Н.Тихонова, О.Берггольц, В. Инбер, А.Прокофьева, М. Исаковского и многих других поэтов. В этом эмоционально насыщенном, патриотическом движении художественной культуры, как ее неотделимая часть, жила и литература для детей. В ней самую значительную составную представляли произведения о детях—участниках войны и о детях тыла — тружениках. Доминантной была мысль о несовместимости воины и детства. Точнее — о детстве, о детях как силе, по природе своей не допускающей военной формы борьбы идеологий. Но война уже шла. Она была развязана не нами. Искусство закономерно включилось в утверждение тезиса о несовместимости войны и детства: дети вынужденно, в силу объективной ситуации став участниками войны, по существу лишались детства. Феномен раннего взросления детей в экстремальной ситуации, возможно, еще недостаточно изучен психологами. Но в литературе он проявлен более чем убедительно: «Маленький солдат» А. Платонова, «Иван» В.Богомолова, «На ялике» Л.Пантелеева, «Сын полка» В.Катаева и многие другие ставшие классическими произведения о непостижимой силе мужества, стойкости, выносливости детей-солдат Великой Отечественной войны и тружеников тыла. 
«Дети и война — нет более ужасного сближения противоположных вещей на свете», — напишет А.Т.Твардовский в одном из своих очерков. И сколько их, детских судеб, исковерканных войной, повстречал он на дорогах войны! Детей, потерявших матерей, матерей, оплакивающих погибших на их глазах детей... В 1937—1938 годах Твардовский много занимался переводами, немало переводил из Тараса Шевченко. Один из переводов имеет прямое касательство к нашему разговору — это стихотворение «И в самых радостных краях...»:

И в самых радостных краях

Не знаю ничего красивей,

Достойней матери счастливой

С ребенком малым на руках.

Бывает иногда: смотрю я,

Любуюсь ею, и печаль

Охватит сердце вдруг; и жаль

Ее мне станет, и, тоскуя,

Пред нею голову склоню я,

Как перед образом святой Марии — матери прекрасной...

Строки эти могут стать эпиграфом к детской теме военной и послевоенной поры в творчестве Твардовского. С особой пристальностью вглядывается поэт в женские и детские судьбы, с невыразимой болью и нескрываемой печалью думает о них.

Еще во время похода в Западную Белоруссию были написаны стихи о вдове, встреченной под Брест-Литовском в сентябре 1939 года, что

...сама стоит у хаты,

И, держась за юбку,

в ряд Лесенкой живой ребята

Босоногие стоят...

(«Вдовий флаг»)

А в дни Отечественной войны это и «жена командира, бежавшая из Минска с детьми в ночь первой жестокой бомбежки», подобранная во время короткой остановки поезда Москва — Киев на станции Хутор Михайловский. «Ей нужно было в Белую Церковь, к родным мужа. Вряд ли она добралась туда, — сетует Твардовский, — всего через несколько дней я увидел Белую Церковь, оставленную нами» («Из утраченных записей»); и «мальчик, везущий на саночках мать, тяжело раненную, когда шел бой за их деревню»; и девочка с ребенком на руках и с двумя меньшими обапол себя, у трупа матери» («Дети и война») и многие другие. Кому в наши дни неизвестно ставшее давно хрестоматийным стихотворение Твардовского « Рассказ танкиста» о мальчике «лет десяти — двенадцати», указавшем танкистам, откуда бьет фашистская пушка.

Был трудный бой.

Все нынче как спросонку,

И только не могу себе простить:

Из тысячи узнал бы я мальчонку,

А как зовут, забыл его спросить...

Но, вероятно, мало кто знает, что написано оно на основании реального события, рассказанного Твардовскому знакомым ему еще по финской войне майором Василием Архиповым. Случилось это осенью 1941 года во время боев за Полтаву. «Неизвестно имя мальчика, обнаружившего в одном из укромных дворов окраины 76-миллиметровую пушку и не только сообщившего об этом красным бойцам, но и сопровождавшего танк на то место. Когда-нибудь фигура этого мальчика в раздувающейся пузырем рубашонке, держащегося одной рукой за башню танка, идущего в бой, будет изваяна скульптором», — писал Твардовский в очерке «Майор Василий Архипов». Простой факт, переданный поэту старым знакомцем о боях на улицах Полтавы, послужил Твардовскому материалом для создания маленькой новеллы. Но как это сделано? Написанная словно бы с натуры картина обрамлена рамой первой и последней строфы, выражающих основную мысль, неотступную думу-сожаление лирического героя о том, что забыл спросить имя. Твардовский не просто пересказал услышанное от майора Архипова. Он и себя ощутил участником описываемого события и, как это нередко случалось, часть вины лирического героя взвалил на свои плечи. Рука мастера, могучий талант и чуткое сердце художника превратили информационное сообщение в маленький шедевр. В каждой строке о детских судьбах на войне горечь неизбывного страдания. Это и армейский сапожник, чей «сынишка сидит сиротою//С немецкой гармошкой губной//На чьей-то холодной печи...», и тот «в пилотке мальчик босоногий//С худым заплечным узелком», уставший отвечать на докучливые вопросы взрослых: «— Ну, сирота. — И тотчас: — Дядя Ты лучше дал бы прикурить», и иные бесчисленные детские судьбы. Великое множество строк в стихах и прозе написано о детях на войне, но ничего пронзительнее, чем строки «Возмездия» Твардовского читать не довелось. Тогда не было ни сил, ни слов, «чтобы рассказать об этом по живому впечатлению ... в оборотах литературного письма», но лишь только поунялась острота «живого впечатления» и чуть отпустила боль, Твардовский обратит к захватчикам гневные строки, равных которым не знает литература:

И суд наш праведный суров,

И места нет пощаде.

И не у нас ее проси,

Мы будем мертвых глуше.

Проси у тех, чьи на Руси

Сгубил безвинно души.

Проси у тех, кого ты сжег,

Зарыл в земле живыми...

Проси у тех, кого раздел

В предсмертный час постылый.

Проси у девочки у той,

Что, в дула ружей глядя,

Спросила с детской простотой:

Чулочки тоже, дядя?

У той, худое тельце чье

У края рва поставил.

Проси пощады у нее,

А мы щадить не вправе.

Позднее этой темы коснутся многие писатели. А тогда, в непостижимой круговерти, кромешном аду пожарищ первым в полный голос заговорил Твардовский. Его строки явились тем камертоном, который настроил тысячи душ на ту же волну, попал в собственные колебания неслышимых звуковых волн, заставил биться сердце в унисон: «... эта милая девочка, обреченная на гибель, с такой детской наивностью спрашивает: «Чулочки тоже, дядя?» Сила эмоционального воздействия слова Твардовского!

  «Сын артиллериста» — одно из самых популярных стихотворений К.Симонова поэтически кратко рисует трагическую судьбу романтического героя, движимого святой непреодолимой любовью к Родине:

«— Учись, брат, барьеры брать! 
Держись, мой мальчик: на свете 
Два раза не умирать. 
Ничто нас в жизни не может 
Вышибить из седла!— 
Такая уж поговорка 
У майора была..»

            М.Алигер написала в 1942 году поэму «Зоя» об удивительном героизме обыкновенной московской школьницы Зои Космодемьянской. До этого, в 1941 году, П.Лидов рассказал о ее подвиге в газетном очерке: «...под конвоем в одной сорочке..., ступая по снегу босыми ногами», измученная пытками, шла она к виселице. Умирая, успела крикнуть собравшимся местным жителям: «Эй, товарищи! Чего смотрите невесело? Будьте смелее, боритесь, бейте немцев, жгите, травите!» Анализируя подвиг школьницы, журналист пишет: «Она приняла мученическую смерть, как героиня, как дочь великого народа, которого никому и никогда не сломить! Память о ней да живет вечно!»

           Образы других юных героев: Лизы Чайкиной, Александра Матросова, Константина Заслонова, братьев Игнатьевых... — тоже запечатлены и в очерках журналистов, и в литературе других жанров. Уже в 1942 году выходят в свет сборники рассказов о Великой Отечественной войне: «Ленинградские рассказы» Н.Тихонова, «Рассказы Ивана Сударева» А.Толстого, «Морская душа» Л.Соболева, ряд сборников В.Кожевникова. Публикует свои рассказы К. Паустовский. И взрослые, и дети читают рассказ М.Шолохова «Наука ненависти». В годы войны заметно сближается актуальное чтение взрослых и детей, получают распространение коллективные чтения: собирались для этого в школах вечерами; чтение очерков, новых публикаций разных жанров объединяло соседей. 
           Небывалый в истории факт: непосредственно к детям обращаются журналисты, писатели со страниц периодики, разговаривая с юными читателями по насущным проблемам жизни без скидки на возраст. Например, статья В. Васильева «Маленькому гражданину моей Родины»: «Ты должен заменить тех, которые погибнут. Придет время, ты подымешь их работу. Ты не можешь быть хуже, чем они. Ты должен учиться, учиться и учиться, чтобы с честью занять их место. Ты не можешь терять ни минуты, время идет, и каждый твой шаг должен быть шагом вперед». 
           Именно так проявляет себя герой рассказа Л.Пантелеева «На ялике» Матвей — Мотя. Леонид Пантелеев — литературный псевдоним Алексея Ивановича Еремеева (1908—1967). Отца Моти, перевозчика через Неву, убило осколком снаряда. Двенадцатилетний сын занял место отца. Теперь он бесстрашно под дождем осколков снарядов перевозит пассажиров на лодке через реку. Его точность в работе, как и бесстрашие, проявляются как закономерная норма поведения. А сам Матвей не по-детски, но вполне оправданно характером, с нескрываемой иронией реагирует на вопрос: «Неужели ты не боишься?» Матвеем Константиновичем величают его взрослые пассажиры, знающие, что он «и днем и ночью, и в дождь и в бурю», и «под осколками снарядов — всегда на посту: «... Как может этот маленький человек держать в руках эти страшные весла? Как может он спокойно сидеть на скамейке, на которой еще, небось, не высохла кровь его отца? Ведь, казалось бы, он на всю жизнь должен был проникнуться смертельным ужасом и к этой заклятой работе, и к этой лодке, и к веслам, и к черной невской воде. Даже отдаленный орудийный выстрел должен был пугать его и холодить жестокой тоской его маленькое сердце. А ведь он улыбался. Вы подумайте только — он улыбался давеча, когда земля и небо дрожали от залпов зенитных орудий!..» — рассуждает рассказчик, профессиональный военный. 
           Двенадцатилетний Матвей Константинович не позволяет усомниться, что он не знаком с чувством жертвенности. «Воды бояться — в море не бывать», — отвечает он своему собеседнику на повторный вопрос: как же это может быть не страшно работать, если каждую минуту убить могут. «Ну что же! Конечно, могут. Всякое бывает. Могут и убить. Тогда что ж... Тогда, значит, придется Маньке за весла садиться. 
— Какой Маньке? 
— Ну какой? Сестренке. Она, вы не думайте, она хоть и маленькая, а силы-то у нее побольше, чем у другого пацана...» Маньке еще не было и десяти лет, хотя и она так же уверенно, ловко, привычно работала тяжелыми веслами. Суть, конечно, не в физической нагрузке. В силе духа! В силе внутренней абсолютной преданности делу, чести, памяти отца своего. В силе нравственной преемственности. В естественности и закономерности диктата сердца, который, одновременно, — диктат жизни в ее бессмертии. 
          Матвей, заменивший погибшего отца на переправе, каждодневно осознанно совершает взятый на себя долг сына своих родителей и матери-Родины. Такова норма бытия. Таков зов души. Двенадцатилетний Матвей Константинович — родной брат по духу, по верности идеалам Александру Матросову. Его подвиг запечатлен в рассказе Л.Пантелеева «Гвардии рядовой». Автор рассказа о гвардии рядовом Александре Матросове публицистичен, ввиду крайней неординарности подвига героя, чье имя не может, не должно быть неизвестно сегодняшним мальчишкам. Не должно быть затемнено бесславными нелепыми смертями в военных действиях мирного времени. Главное сегодня — почувствовать обдуманность абсолютно отчаянного подвига — закрыть собою амбразуру вражеского пулемета. Писатель ради этого удлиняет во времени смертельный бросок Саши: расстояние от своих до вражеского пулемета преодолевает сначала группа бойцов. Затем Саша смог «дать резкую короткую очередь по амбразуре». «Облако желтого дыма вырвалось из амбразуры, громовой удар потряс землю и закачал вершины деревьев...» Но пулемет «ожил» в тот момент, когда «бойцы дружно поднялись в рост,... пробежали десяток-другой шагов в сторону дзота». Вот тогда Александр Матросов и принял свое решение: «... Саша Матросов выбежал из своего укрытия и с криком: «А, сволочь!» — кинулся к вражескому дзоту...» 
        Здесь надо вспомнить, что присущее Тимофею и Саше бесстрашие как свойство души каждого из них, как следствие абсолютной веры в высокие идеалы, Л.Пантелеев воспел, эстетизировал еще в образе героя гражданской войны — в рядовом Пете Трофимове из рассказа «Пакет» (1932). Рассказ написан в сказочной, юмористической манере, что не помешало поэтизировать жизнеутверждающие идеалы, близкие тем, которые определяют непреходящую ценность и реалистических произведений о юных героях Великой Отечественной войны. Сам писатель, рассматривая стилистику произведений, анализируя природу юмора и героики еще в конце 30-х годов, в статье «Юмор и героика в детской книге» (1937) утверждал: «Это — вопросы большой литературы. Это вопросы эпоса»; «...нам нужна книга, детская книга вообще, где были бы и юмор, и героика, и музыка, и настоящие человеческие страсти, и большая мысль». Отмеченное свойственно было и литературе военного времени: А.Гайдар (очерки «Дети и война», «Мост», «Переправа»); С.Маршак: 
статья «Родные дети», поэма «Быль для детей», стихотворение «Голуби»; стихи С.Михалкова «Мой боец», «Солдат», «Десятилетний человек»...